15 Дипломатический иммунитет - Страница 33

Волшебная музыка достигла кульминационной развязки, и, прежде чем удалиться, двое танцоров приветствовали восторженно аплодирующую публику. Вновь загорелся свет: антракт. Любое артистическое выступление в основе своей ограничено, осознал вдруг Майлз, физиологией — в данном случае вместимостью человеческого мочевого пузыря: планетника ли, квадди — неважно.

Когда они все снова собрались в ложе, Гарнет Пятая как раз объясняла Катерине обычаи, по которым квадди даются имена.

— Нет, это не фамилия, — растолковывала Гарнет Пятая. — Первых квадди, когда их только-только создала корпорация Галак-Тек, насчитывалась всего тысяча. У каждого было только имя плюс цифровое обозначение, и поскольку их было не очень много, каждое имя оставалось уникальным. Когда наши прародители бежали на свободу, они изменили значение номеров, но сохранили систему единственных, уникальных имен, которые отслеживались в реестре. Поскольку при этом были задействованы все языки старой Земли, прошло несколько поколений, прежде чем в системе стала ощущаться напряженность. Очередь на самые популярные имена была безумно длинная. Поэтому наши проголосовали за то, чтобы разрешить повторение имен, но только если у имени будет нумерический суффикс; так что мы всегда можем отличить одного Лео от другого Лео. После смерти ваше имя-номер возвращается в реестр, чтобы его могли снова оттуда взять.

— В моей артели доков-и-шлюзов есть Лео Девяносто Девятый, — вставил Бел. — Это самый большой номер, который мне до сих пор попадался. Предпочтительней считаются меньшие номера, а лучше вовсе имя без номера.

— А я вот еще ни разу не встречалась ни с одной другой Гарнет, — сказала Гарнет Пятая. — Последний раз, когда я проверяла, во всем Союзе их было всего восемь.

— Уверен, скоро их станет больше, — сказал Бел. — И все из-за тебя.

Гарнет Пятая рассмеялась:

— Мечтать не вредно!

Вторая часть представления была столь же впечатляющей, сколь и первая. В одной из музыкальных интерлюдий присутствовала изысканная партия для арфы Николь. Было еще два групповых танца, один абстрактный и математический, другой — сюжетный, по всей видимости, основанный на событиях трагедии с разгерметизацией, произошедшей несколько десятилетий назад. В финале все танцоры вылетели в середину, чтобы закружиться в финальном бурном, головокружительном вихре. Барабаны, кастаньеты и оркестр слились в едином звучании, которое иначе как грандиозным не назовешь.

Майлзу показалось, что представление окончилось слишком быстро, Но, судя по его хроно, в этом волшебном сне незаметно пролетело четыре часа. Он признательно, но довольно уклончиво попрощался с Гарнет Пятой. Бел и Николь вызвались проводить троих барраярцев к “Пустельге”. Сидя в такси, Майлз размышлял о том, как разные культуры рассказывали самим себе собственную историю, и таким образом определяли свою суть. Превыше всего балет воспевал тело квадди. Можно не сомневаться: ни один планетник, посмотрев балет квадди, не сможет по-прежнему видеть в четвероруких людях мутантов или калек, считать их в чем-то хуже или ущербнее обычных людей. Можно даже — как наглядно продемонстрировал Корбо — выйти отсюда влюбленным по уши.

Хотя не всякое увечье заметно глазу. Весь этот цветущий атлетизм напомнил ему, что перед сном надо проверить биохимические уровни мозга и посмотреть, когда может произойти следующий припадок.

ГЛАВА 7

Майлза пробудил от глубокого сна стук в дверь каюты.

— М'лорд? — донесся снаружи приглушенный голос Ройса. — Адмирал Форпатрил хочет поговорить с вами. Он на линии защищенного комм-пульта в кают-компании.

Озарение, которое в дремотном промежутке между сном и бодрствованием могло бы просочиться из подсознания, ускользнуло безвозвратно. Майлз застонал и скатился с койки. Катерина высунулась из-за края верхней полки, поглядела на него заспанными глазами и протянула руку; коснувшись ее, он прошептал:

— Спи дальше, любимая. Она согласно засопела и перевернулась на другой бок.

Майлз пригладил обеими руками волосы, схватил свой серый жакет, натянул его прямо поверх нижнего белья, и прошлепал босиком в коридор. Когда дверь с шипением закрылась за ним, он глянул на хроно. Поскольку квадди не приходилось иметь дело с неудобным планетарным вращением, все локальное пространство жило по единому времени, к которому Майлз и Катерина предположительно приноровились по дороге сюда. Ну ладно, стало быть, сейчас не разгар ночи, а раннее утро.

Майлз уселся за стол кают-компании, оправил жакет, застегнул его до самого горла, и нажал кнопку на кресельном пульте. Над видео-пластиной возникла верхняя половина адмирала Форпатрила. Тот уже вполне проснулся, был одет и чисто выбрит, и на столе перед ним стояла чашка кофе — вот ведь какой мерзавец.

Форпатрил, плотно сжав губы, покачал головой.

— Как, черт подери, вы узнали? — вопросил он.

Майлз заморгал:

— Прошу прощения?

— Я только что получил от моего главного хирурга доклад об образце крови Солиана. Она действительно была изготовлена искусственно — вероятно, в пределах двадцати четырех часов перед тем, как ее вылили на палубу.

— Вот как. — “Проклятие”. — Это… неприятно.

— Но что это значит? Солиан все еще жив и прячется где-то? Я готов был поклясться, что он не дезертир, но, может статься, Бран был прав.

Даже идиоты порой бывают правы — как и остановившиеся часы.

— Об этом надо поразмыслить. По правде говоря, это не доказывает ни того, что Солиан жив, ни того, что он мертв. И даже вовсе необязательно, что он не был убит там — просто не от того, что ему не перерезали горло.